Рожденная революцией - Страница 160

К оглавлению

160

Олег подозрительно посмотрел на Воронцова:

– Что это ты отходную читаешь? Какая причина?

– Смеяться не будешь? – робко спросил Воронцов.

– Валяй, – великодушно махнул рукой Олег.

– Я… чувствую, – тихо сказал Воронцов.

– Что чувствую? – не понял Олег.

– Передай письмо, а?

– Он псих, ей-богу, – разозлился Олег. – Ты что, уже убит? Ты лучше скажи: кто это «она»? Что-то я от тебя раньше ничего об этом не слыхал?

На дорогу выбежала пожилая женщина, бросилась к Коле:

– Немец наверху! Живой!

– Какой немец?

– У меня белье на чердаке, – взволнованно частила женщина. – Пришла снимать – вижу, человек по радио передает что-то. Вы не сомневайтесь, у меня сын радиолюбитель, я все понимаю. На фронте сын.

Когда поднялись на чердак, женщина остановилась перед окованной железом дверью, опасливо покосилась на Колю:

– Дальше вы уж сами…

Коля толкнул дверь, влетел на чердак, крикнул:

– Выходите!

В ответ плеснуло белое пламя, раскатисто громыхнул пистолетный выстрел. Старшина дал длинную очередь. Потом загрохотало железо на крыше.

– Он наверх выскочил, – сказал старшина. – Нужно с разных люков вылезти, тогда мы его окружим.

– Действуйте, – согласился Коля.

Дом был высокий, с покатой крышей, удержаться на ней было очень трудно.

– Вот он, – старшина вытянул руку, и Коля увидел коренастого человека в штатском. Человек стоял у самого края крыши, в руке он держал небольшой фибровый чемодан.

– Рация, – сказал Олег. – Что будем делать?

– Возьмем живым, – ответил Коля. – Сдавайтесь! – крикнул он радисту. – Бросьте оружие!

Радист поднял пистолет на уровень глаз и, тщательно выцеливая Колю и остальных, начал стрелять. От дымовой трубы полетели осколки кирпича. Старшина высунул было голову, но пуля с визгом прочертила по штукатурке, и старшина с уважением сказал:

– Умеет… Снять его, товарищ полковник?

– Семь, восемь… – считал Коля. – Все. Вторая обойма.

– А у него их, может, полный карман, – сказал старшина.

Радист молчал. Коля вышел из-за трубы.

– Куда вы денетесь? Ко мне! – прикрикнул он.

– Что мы с ним панькаемся, – сказал Олег. – Все равно к стенке.

– Все равно, – согласился Коля. – Но прежде он может дать важные показания.

– Сейчас сработаем, – вдруг сказал старшина и скрылся в чердачном окне. Через минуту он вернулся с бельевой веревкой в руках. Сделал скользящую петлю и направился к радисту. – Я его, как певчую птичку, изловлю. Пацаном я их с утра до вечера ловил.

– То птичку, – протянул Олег. – А это – коршун!

Старшина начал раскручивать веревку. Радист посмотрел вниз, перешагнул через низенький парапет и… исчез. Ни крика, ни звука падения. Коля и Олег переглянулись.

– Остатки рации немедленно сдать в НКВД. Шифры и документы, если при нем есть, – тоже, – распорядился Коля.

…Дробь шагов рассыпалась неровно и тревожно. Миша догнал Колю, пошел рядом. Был он молчалив и сосредоточен.

– Миша, – Коля улыбнулся, – ты знаешь, чем в данный момент я отличаюсь от тебя?

– Нет, – Воронцов удивленно посмотрел. – Чем же?

– Меня тоже осаждают дурные мысли. Только я старше и опытнее тебя, и я понимаю, что эти мысли надо гнать. Иначе плохо будет.

– Я гоню.

– К утру, если все будет спокойно, я отпущу тебя на пару часов. Мать, наверное, сама не своя?

– Она умерла неделю назад. В больнице, – спокойно сказал Воронцов. – Отец – на фронте. Спасибо, Николай Федорович. Мне некуда идти. – Он пристально посмотрел на Колю. – Вы в приметы, в сны верите?

– Нет. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Как мама умерла, я все время один и тот же сон вижу. Хоть на минуту засну и сразу вижу. Будто стою я на улице, а из нашего подъезда выходит мама. И на руках мальчишку несет. Я к ней подхожу, спрашиваю, кто это, мама? А она смотрит на меня и говорит: это ты Миша. Разве не узнаешь? – Воронцов зябко повел плечами. – Глупый сон, правда?

Коля промолчал. Он почему-то сразу вспомнил тот день, когда погибли в Грели родители, вспомнил сон, который рассказала мать. Что ответить Воронцову? Что это просто реакция утомленного мозга? Популярно и наукообразно доказать парню, что все ерунда? Только вот как это у Шекспира? «Есть много, друг Горацио, на свете».

– Товарищ полковник! – К Коле подбежал сотрудник с пистолетом в руке. – Там, за углом, скорее!

Побежали. Уже на подходе услышали звон стекла, треск досок. Группа человек в десять разбивала витрину продовольственного магазина. Из дверей выскакивали, озираясь, первые добытчики с мешками. Бойцы окружили их, и грабители остановились, замерли, испуганно поглядывая на наведенное оружие.

– Так, – Коля обвел их взглядом. – Все положить на место.

Одна из женщин подошла вплотную:

– Моей матери восемьдесят лет, есть ей надо? Немцы на окраине, кому бережешь? На фронт надо идти, полковник. А не здесь с бабами воевать. – Она презрительно швырнула мешок с продуктами под ноги Коле.

– Воронцов, – позвал Коля. – Разыщите доски и немедленно заколотите витрину!

– Есть! – Миша ушел. Коля посмотрел на женщину, поднял мешок.

– В госпиталях – раненые, – сказал он. – Дети в детских домах. Может быть, более справедливо все это отдать им, а не пользоваться трудной минутой и грабить?

– А ну вас, – женщина вырвала мешок из рук Коли и направилась к дверям магазина. Остальные потянулись за ней. Один из мужчин сказал:

– Нет у вас такого права – отнимать. Я рабочий, и государство у нас рабочее. И все в нем – мое! Пришла пора – отдай, не греши! Если немец заберет – лучше будет?

160