Рожденная революцией - Страница 49

– Хорошо сказал, – согласился Коля. – Только вот Кузьмичев считает, что твое присутствие в управлении как раз мешает. И знаешь, почему? Другой раз на допросе надо бы и матом завернуть, а нельзя. Хоть ты и опер, а все – женщина.

– Кузьмичев ваш – дрянь, – непримиримо сказала Маша. – Карьерист.

– Думаю, что он посложнее, – нахмурилась Маруська. – Ладно, поехали домой, братки. Кстати тебе, Коля, самый горячий привет от Трепанова, Никифорова и Афиногена. Между прочим, ухаживал за мной… – Она улыбнулась.

– Афиноген? – удивился Коля. – Вроде бы он женщинами никогда не интересовался.

– Не-е… – Маруська покраснела. – Никифоров. Но я ему прямо сказала: однолюбка я. Все понял, отстал. И тут, говорит, этот Кондратьев мне дорогу перешел!

– Пирог я сделала, – вздохнула Маша. – Поедемте, засохнет. С картошкой пирог, редкость…

– Ну, вот, – расстроилась Маруська. – Кажись, я тебя обидела. Ты извини. Я, Маша, человек открытый, говорю, что думаю. Шутила я, конечно. Но ваша любовь для меня – святая, ты это знай. А насчет пирога – в другой раз. Меня ждут в управлении. Витька, поедешь домой к тете Маше. Коля, ты со мной?

– С тобой, – Коля посмотрел на Витьку, подумал: «Сейчас скажет что-нибудь такое… нехорошее».

– Поеду, – сказал Витька. – Мы вас подождем.

– Подождем, – улыбнулась Маша. – Пасьянс разложим, я тебе про Смольный расскажу…

– Не-е… – Витька отмахнулся. – Пасьянс – это буржуазное.

Они ушли. Коля и Маруська сели на «пятерку». Трамвай загромыхал по Невскому.

– Ну как? – спросил Коля. – Какая обстановка?

– Голод, Коля, – тихо сказала Маруська. – Сотни тысяч умирают от голода. Уголовщина дала такую вспышку – никто и думать не мог. Страшно делается.

– Думаешь, не выдержим?

– Нет. Так не думаю. – Маруська посмотрела ему в глаза. – Только будет нам очень трудно и плохо, Коля. Всей стране. – Она нахмурилась. – Ничего… Поборемся. Главная задача сейчас – справиться с бандитизмом.

– Это мы понимаем. – Коля улыбнулся. – А я вот учиться надумал. За этот год одолею историю Соловьева. А на следующий – прочитаю всего Маркса!

Маруська посмотрела на него с уважением.

– А что. Ты упрямый, усидчивый. У тебя получится. А я вот никак не могу. Нет у меня задатков к этому делу.

– Неправда это, – Коля покачал головой. – Задатки у всех есть. Только один стремится, а другой топчется, вот и все. Ты вот что учти: придет такое время – и оно не за горами, – когда одним горлом не возьмешь. Знания потребуются, поняла?

– Все поняла, а читать не люблю, – грустно улыбнулась Маруська.

– Я тебя втяну, – сказал Коля. – Я как понимаю? Есть профессия: оперативный работник уголовного розыска. В чем она состоит? Применяя научно-технические и психологические методы розыска, проникать в самое нутро преступного мира и разлагать его. Пресекать возможные преступления. А уже совершенные – безотказно раскрывать! Что для этого надо? Опыт, знания, человечность. Правильно я говорю?

– Ох, Коля, – сказала Маруська не то в шутку, не то серьезно. – Будешь ты еще всеми нами командовать. И не здесь, в Петрограде. В Москве ты будешь. Народным комиссаром внутренних дел, попомни мое слово!

– Да будет изгиляться-то, – обиделся Коля. – Я тебе душу открываю, а ты…

– А я тебе о своей мечте говорю. И считай, что ты этой моей мечты очень даже достоин!

– Ладно, – покраснел Коля. – Уж я твое доверие постараюсь оправдать. Шутница.

…Вышли у Большой Морской, свернули направо, к арке Главного штаба. Впереди, на фоне Зимнего, выкрашенного в красно-бурый цвет, четким силуэтом рисовалась Александровская колонна.

Стремительно уходил в высокое бледно-голубое небо четырехконечный латинский крест.

– Знаешь, кто этот крест держит? – спросил Коля.

– Ангел? – удивилась Маруська.

– Царь, – сказал Коля. – Александр Первый. Я в одной книжке прочитал. Я думал, что памятники только вождям и царям делали, а все эти статуи для красоты ставили.

– Чудак ты! – вздохнула Маруська. – Бесхитростный ты какой-то, даже обидно за тебя.

Миновали своды арки. Коля замедлил шаг:

– Витьку я на этом самом месте нашел… Вырос парень. Совсем взрослый стал. Говорит «дядя Коля», «тетя Маруся», а уж ему впору меня просто Колей называть.

– Отец ему нужен, – вздохнула Маруська. – Ох, как нужен ему отец!

– Ну, ты уж так говоришь, словно от замужества навсегда отказалась! – улыбнулся Коля. – Девка ты что надо и человек хороший, так что я считаю, у тебя все «на мази!»

– Нет, Коля… Не будет у меня никакой «мази». Никогда. И не говори ты со мной об этом больше. – Она с тоской посмотрела на него. – Ни в жизнь не говори!

– Ладно. – Коля растерянно погладил ее по руке. – Извини меня. Я хотел как лучше.

…У Бушмакина шло совещание. Здесь были все старые друзья Коли: чернявый балагур Вася, с которым он познакомился на «Старом Арсенале», «вечный студент» Никита, в углу молчаливо сидел Гриша. Было много и новых сотрудников.

Увидев Маруську, Бушмакин широко улыбнулся, жестом пригласил сесть, привычно пригладил сильно поредевшие волосы, сказал негромко:

– Замечаю я, что в головах некоторых наших товарищей сплошная каша. Они не понимают причин нынешней вспышки бандитизма. Макаров, например, до того договорился, что бандитизм синематографом объясняет.

– И не откажусь я от этой вполне социальной точки зрения! – задиристо выкрикнул Макаров, совсем молоденький еще парнишка в вылинявшей гимнастерке. – Это мое личное открытие, товарищ Бушмакин. Путем личного наблюдения!