Рожденная революцией - Страница 30

– Давай, – Кутьков кивнул Плавскому.

– Бить? Может, займешься? – спросил Плавский. – Красивенькая… Повезло тебе, мурло твое рябое!

– Ладно, – Кутьков махнул рукой. – Веди в ванну…

Плавский схватил Машу за косу и уволок в ванну. Кутьков шел следом, на ходу расстегивая пиджак. В ванне он сбросил сапоги и рубашку. Маша пришла в себя. Плавский, заметив это, сказал:

– Поспеши, девка… Где деньги?

– Не знаю, – упрямо сжала губы Маша.

Из комнат донесся грохот. Бандиты ломали шкафы, вскрывали пол, били посуду – искали тайник с деньгами.

– Подумай, – Плавский выглянул в дверь, крикнул: – Часы стенные проверьте! – Послышался жалобный звон, и тут же раздался треск – кто-то сломал футляр, в который были заключены часы. Плавский вновь обратился к Маше: – Ты, по всему видно, дворянка, так вот, слушай… Мы взяли деньги у этой власти. Они нужны нам для борьбы с ней, поняла? Что у тебя общего с Советами? Отец, небось, офицер? Или генерал?

– Хватит, – сказал Кутьков, стягивая исподнюю рубашку. – Поговорили… Уйди. И не забудь там… Брось на трупы мою визитку…

Плавский послал Маше воздушный поцелуй и вышел из ванной.

– Приятных минут, – крикнул он из-за дверей.

– Я вам все равно ничего не скажу. – Маша с ненавистью посмотрела на Кутькова. – Зря, между прочим, разделись… Вы уродливы…

Он ударил Машу по щеке, но она резко, изо всей силы провела ногтями по его лицу. Брызнула кровь. Кутьков взвыл и толкнул Машу к стене. Она ударилась о край ванны и рухнула на пол.

Кутьков бросился на нее, стараясь разорвать платье. Посыпались пуговицы. Маша сопротивлялась из последних сил. Кутьков хрипел, дыша ей в лицо крепким водочным перегаром.

– Говори, стервь, скажешь – отпущу, слово уркагана! А промолчишь – изуродую так, что потом никому не нужна будешь!

Маша задыхалась. Свет в глазах померк.

Она уже не слышала, как вбежал в ванную Плавский, не почувствовала, как отпустил ее Кутьков, не увидела, как спустя две минуты после бегства бандитов в квартиру вломились Никифоров, Афиноген и Коля…

– Что мы имеем? – спросил Трепанов. – Имеем визитную карточку Берендея – раз, имеем ее – два, имеем ее – три! А что это значит? Это значит, что убиты трое наших, убита секретарша из банка по имени Таня. И убиты Жичигины. Зачем это понадобилось Кутькову? Рассуждаем: наших убил, чтобы завладеть валютой. Таню убил, чтобы она не выдала его связь с Жичигиным. Жичигиных убил… Вопрос первый: зачем или почему Берендей убил Жичигиных? Никифоров, что ты думаешь?

– Не поделили чего-нибудь, – буркнул Никифоров.

– А ты, Кондратьев?

– Что могут не поделить бандиты, – сказал Коля. – Деньги, я считаю…

– Правильно, – поддержал Афиноген.

– Согласен, – кивнул Трепанов. – Вопрос в том, что за деньги и вообще… А может, тут есть связь со спецавтомобилем? Ладно… Девушка успокоилась?

– Так точно, – сказал Афиноген. – Дожидается в дежурке. Позвать?

– Сейчас позовешь… Я еще вот что хотел вам сказать, братки. Связь Кутькова и Жичигина очевидна… И вот почему… – Трепанов вынул из сейфа несколько папок с делами, раскрыл одну из них. – Читать вслух не буду – кому интересно – потом ознакомится… Скажу одно: по архивам сыскной полиции Аристарх Николаевич Жичигин проходит как Пузырев Модест Семенович, мещанин города Житомира. В девятьсот шестом году он был исключен с четвертого курса юридического факультета в Петербурге. В тысяча девятьсот девятом году в Житомире Пузырев-Жичигин убил ювелира и был приговорен к двадцати годам каторжных работ. В тысяча девятьсот десятом году бежал с этапа вместе с мокрушником Бессоновым, он же Берендей Кутьков… Вот вам и конец ниточки…

– Начало, если по правде, – заметил Коля и вынул из кармана две стреляные гильзы. – Опять, – улыбнулся он Трепанову. – Капсюль разбит не по центру, имеется загогулина… Тот же самый маузер, товарищ Трепанов.

– Храни, – серьезно сказал Трепанов. – Арестуем владельца – предъявим ему счет… Афиноген, приведи сюда девушку.

Вошла Маша. Она уже успела прийти в себя, и только черные круги под глазами напоминали о недавнем.

– Здравствуйте, – сказал Трепанов, приглядываясь. – Садитесь…

Маша молча села. Вокруг стояли какие-то люди в гимнастерках и кожаных куртках, и все они были на одно лицо, как много раз повторенная фотография.

– Вы находитесь в Уголовном розыске города Москвы, – объяснил Трепанов. – Наша задача – отыскать убийц. Вы помните их приметы?

– Нет, – сказала Маша. – Но даже если и помнила бы – не сказала.

– Почему? – неприязненно спросил Никифоров.

– А кто меня защитит? Вы, что ли? Бандиты могут вернуться в любую минуту.

– А хоть бы и мы! – вызывающе сказал Никифоров.

– Стой, так не пойдет! – вмешался Трепанов. – Вы, барышня, насколько я понял, не доверяете нам?

– А почему я должна вам доверять? – Маша пожала плечами.

– Да нам Советская власть доверяет, а вы… – взорвался Никифоров.

– А я – нет, – спокойно подтвердила Маша. – Если угодно, я могу объяснить…

– Интересно, – протянул Афиноген.

Коля молчал. Девушка была очень красивая. Он был настолько поражен ее красотой, что потерял дар речи. Он только смотрел и смотрел на нее, почти не вникая в суть произносимых ею слов, и все время повторял про себя: «Надо же, какая… Ведь это надо же…»

– …Вот и посудите, что у нас с вами общего, – закончила между тем Маша, – и могу ли я вам верить.

– Во всяком случае, честно, – с уважением сказал Трепанов. – Но это все – в сторону. Мы обязаны, понимаете, не имеем права не договориться с вами! И мы вас убедим, вот увидите… А то, что вы из дворян… Эка беда… Теперь всем нам в одном государстве жить и новую жизнь строить. Главное, надо честно отказаться от прошлого… Нет к прошлому возврата, барышня, все!