Рожденная революцией - Страница 35

– Да разве в духовном уровне дело? – возмутился Коля. – Я что, вас на гулянку-пьянку зову?

– К сожалению, нет.

– Почему к сожалению? – удивился Коля. – Путаная вы какая-то. Одни узлы. Так идете? Вы обещали, помните?

– Мало ли что я обещала, – вздохнула Маша. – С вами скучно, оставьте меня в покое…

– Значит, не пойдете? – спросил Коля, закипая.

– А вы как думали? – она смерила его презрительным взглядом.

– Ну и… черт с вами! – не выдержал Коля. – А еще благородную из себя корчите! А в чем ваше благородство? Слова всякие говорить? Словам и попку-дурака выучить можно! А где же совесть?

– Вот вы и показали свое истинное лицо, – торжествующе сказала Маша. – Не лицо, а мурло!

– Ладно, хватит. – Коля встал и направился к дверям. – Я ухожу. Ноги моей здесь больше не будет! Никогда! И вообще, сюда никто больше не придет, кроме Кутькова. Звоните, если что.

– А где же ваше революционное сознание? – спросила она, надувшись, как обиженный ребенок.

Коля остановился и рассмеялся:

– Пойдете в ресторан?

– Пойду, – кивнула Маша. – А с кем?

Трепанов назначил Афиногена.

– В чем твоя задача, браток? – рассуждал Трепанов. – Конечно, можно в ресторан пойти просто так – в кожанке и с кобурой – все равно всех нас знают наперечет. Но, во-вторых, это будет стеснять девушку. Ока, понимаешь, в крайнем случае к звону гусарских шпор приучена, а у тебя ботинки каши просят.

– Уже починил, – обиделся Афиноген.

– Неважно, я в принципе говорю. Поэтому придется тебе, браток, на время стать каким-нибудь балдой, представителем буржуазии… Так, чисто внешне… Иди и подумай, как это сделать.

Афиноген «думал» целый день. В обеденный перерыв Коля увидел, что он мусолит страницы «Поваренной книги» и очень удивился:

– Ты никак борщом хочешь Машу накормить? – насмешливо спросил он. Если сказать по-честному, он немного ревновал. Но с начальником не поспоришь.

– Есть план, – загадочно сказал Афиноген.

После обеда он исчез, а вечером появился у дверей Машиной квартиры, покрутил флажок звонка, назвал пароль. Маша открыла и тут же попыталась захлопнуть дверь: у порога стоял чужой, совершенно незнакомый человек!

– Да я это! – захохотал Афиноген, очень довольный произведенным эффектом. – Я только в буржуазное переоделся, а так это я, Афиноген!

– Однако же, – с сомнением сказала Маша. – Вы случайно в театре никогда не играли?

– Нет, – сказал Афиноген, надевая шапку на рукоять трости. – Но я чувствую в себе неисчислимые способности! А теперь слушайте меня внимательно: приходим, садимся, выпиваем, закусываем. Вы незаметно смотрите по сторонам. Если кого увидите – даете мне сигнал.

– Каким же это образом? – насмешливо спросила Маша.

– Незаметно и естественно, – объяснил Афиноген. – Лучше всего, если вы под столом наступите мне на ногу. Потому что если вы мне подмигнете – это могут заметить и неверно вас понять. Будто вы в меня влюбились.

– Ах, влюбилась… – Маша ядовито улыбнулась. – Я думаю, что нога у вас за этот вечер вспухнет.

– Это… почему? – насупился Афиноген.

– Потому что у меня много знакомых, – с откровенной насмешкой сказала Маша.

– По-моему, вы сейчас придуриваетесь, – обиделся Афиноген. – Все вы прекрасно понимаете, только у вас привычка нос выше головы задирать. Вы – пуп, а все вокруг – пупочки.

– Фу, мерзость какая, – сморщилась Маша. – Сразу видно, что воспитание вы получили в конюшне. Не смейте перебивать даму! Извольте слушать! Сядем за столик – ногти не грызите, локти на скатерть не ставьте, не чавкайте, не орите, не сморкайтесь под стол, не вытирайте нос скатертью и не размахивайте руками. Все поняли?

– Вот ведь странно, – сказал Афиноген. – Бывают же люди, которые всегда и всех обижают. Никак я этого не пойму. На морозе такие родятся или, наоборот, в печке? Все от вас плачут.

– Вы еще не плакали, – многообещающе произнесла Маша.

…До «России» добрались без приключений. В вестибюле Афиноген восхищенно осмотрел чучело медведя с подносом и потрогал его за нос.

– Инвентарь попрошу не лапать! – подскочил швейцар.

– Ладно… – буркнул Афиноген. – Тоже мне…

– Не тоже мне, – завелся швейцар. – А вчера один такой, вылитый вы, медведю хрустальный глаз выбил! А вот поди найди теперь второй такой глаз!

Медведь и вправду был одноглазый. Маша взяла Афиногена под руку и увела в зал.

– С прислугой пререкаются только хамы, – объяснила она Афиногену. – Кто вы внутри – этого я не знаю, но снаружи вы вполне порядочный человек. Так вот, извольте соответствовать!

– Слушаюсь, – поклонился Афиноген, изящно подвигая Маше стул.

Подлетел накрахмаленный официант:

– Столик не обслуживается.

– А какой обслуживается? – Афиноген надменно посмотрел на официанта.

– Не могу знать, – с затаенной насмешкой сказал официант.

– Ах, не можешь знать… – с неожиданно нагловатыми интонациями протянул Афиноген. – А если я тебя, мерзавца, в бараний рог сверну? Пшел, болван!

Мария удивленно раскрыла глаза – она никак не ожидала от Афиногена такой прыти.

– Прощенья просим, – забормотал официант. – Мы вас, того-с, не знаем, новенькие-с вы… Сей же секунд все будет в лучшем виде! Чего изволите?

– Значит так, – сказал Афиноген. – Претаньер, беф-бе-шамель, равиоли, попьеты, кавказское номер двадцать три… Не возражаешь ты, дорогая?

– Нет… дорогой, – запинаясь, произнесла Мария.

Официант сделался зеленым.

– Ваше высокоблагородие, – сказал он с тоской. – Революция была, вы верно изволили забыть? Нет этого ничего. В помине нет!